Игорь Денисов: «Я люблю свой клуб»

• 
• Новости
• Игорь Денисов: «Я люблю свой клуб»

Сказать, что Игорь Денисов дает интервью редко, — значит сильно погрешить против истины. Потому что он не дает их вовсе — исключения можно перечесть на пальцах одной руки. Оттого и столь нечасто выпадающую возможность поговорить с одним из лидеров «Зенита» и российской сборной «под диктофон» хотелось использовать для обсуждения не текущего момента, а более глобальных тем. Особенно учитывая тот факт, что как человека его мало кто знает, а домыслов вокруг персоны Денисова накручено огромное количество.

РАБОТА НАД СОБОЙ

— Специалисты сходятся во мнении, что прошедший год стал лучшим в вашей карьере. Согласитесь?
— Год действительно получился хорошим: «Зенит» вышел в плей-офф Лиги чемпионов и показал убедительный футбол в домашнем первенстве, а сборная России завоевала путевку на Euro. Однако что касается меня лично, то от громких эпитетов воздержался бы. Год как год. Мне совершенно точно есть куда расти, и я прекрасно понимаю, над чем необходимо работать. Желания добиться большего хоть отбавляй.

— И все-таки: личным 2011-м довольны?
— Если специалисты считают, что я принес пользу сборной и «Зениту», то это приятно. Но поводов почивать на лаврах точно не вижу.

— Со стороны кажется, что в прошлом году вам удалось стать сдержаннее на поле, обрести психологическую устойчивость, что тут же в лучшую сторону отразилось на игре. Это на самом деле так?
— Думаю, что действительно стал более ответственным. Потому что прекрасно понимаю: стоит где-то оступиться, дать волю эмоциям, как снова польются ушаты грязи. Но главное даже не в этом: превыше всего для меня результат, и если ради его достижения стоит себя в каких-то моментах сдерживать, то и говорить не о чем.

— Умение наступить на горло собственному нраву приходит с возрастом?
— Ну что значит с возрастом? Несколько широко обсуждавшихся в прессе эпизодов с моим участием произошли не далее как год назад. Получается, в 26 лет был молодым и горячим, а в 27 резко повзрослел? Так не бывает.

— Тогда можно предположить, что идет какая-то постоянная работа над собой и мы видим ее плоды?
— Надеюсь, именно так и можно сказать.

— Вы всегда говорили, что публикации в прессе вас не задевают, однако по словам о том, что «снова польются ушаты грязи», можно сделать вывод, что это не совсем так?
— Речь даже не обо мне — сам-то ко всему этому отношусь практически безразлично, но вот близким грязь очень неприятна. И я должен это учитывать.

— Многие домыслы рождаются из-за дефицита информации. Может, вам стоит все-таки активнее разъяснять свою точку зрения на происходящее?
— Вот сейчас этим и занимаюсь (улыбается).

— Футболиста Денисова все прекрасно знают, а вот что представляет собой Денисов-человек, даже большинству моих коллег неведомо, не говоря уже о читателях и зрителях. Давайте попробуем сломать сложившиеся вокруг вашей персоны ложные стереотипы.
— Спрашивайте — я правду скрывать не привык.

ОШИБКИ МОЛОДОСТИ

— Вы как человек в последнее время изменились?
— Нет, мне кажется, что внутри остаюсь таким, каким и был.

— А есть вещи, которые могли позволить себе три-четыре года назад, но не позволите сейчас?
— Три-четыре года назад я не совсем так, как надо, относился к тренировочному процессу, к подготовке к матчам.

— Что значит «не совсем так»?
— Не хватало собранности, был немного расхлябанным. Сейчас весь мой образ жизни стал более профессиональным, к каждой тренировке готовлюсь специально. Очень в этом плане помогла совместная работа с Анатолием Тимощуком: глядя на его фантастическое отношение к футболу, сам становишься значительно собраннее. И еще один образец был перед глазами — Александр Горшков. У этих людей многому можно было научиться именно в плане отношения к делу.

— Читал воспоминания ваших первых тренеров — они как раз отмечали, что на тренировках Денисов всегда был образцом.
— А я не об этом. Да, на занятиях всегда работал с полной отдачей, но отношение к делу — это не только сами тренировки. Мог где-то не срежимить, подойти к работе не в оптимальном состоянии. Сейчас же образ жизни у меня прост: дом — работа, работа — дом. И все подчинено футболу. Я очень хочу еще что-то выиграть. Например, чемпионат Европы. Вот вы сейчас хмыкнули — мол, куда хватил, — а я не считаю, что это невозможно.

— Могла бы с нынешним Денисовым повториться та история, что произошла с вами, Аршавиным и Анюковым в 2007-м?
— Имеете в виду наш перевод в дубль? А там ничего криминального не было! Все, что накручено вокруг той истории, процентов на 70 домыслы. Нас тогда больше подставили, чем мы что-то нарушили.

— Так расскажите правду.
— Будь сейчас рядом со мной Андрей с Сашей, мы бы, может, все вам и рассказали. А говорить что-то за ребят не хочу. Но можете мне поверить: большая часть «правдивых» рассказов, гуляющих о той истории, — не более чем плод чьей-то фантазии.

— Хорошо, тогда другой эпизод: мог бы нынешний Денисов ответить по телефону тренеру сборной Александру Бородюку так, как в мае 2008 года?
— Эта ситуация, конечно, гораздо сложнее. Сразу хочу сказать, что с Александром Генриховичем я как был, так и остаюсь в нормальных, уважительных отношениях — ничего личного там точно не было. Да и в сборной сейчас у меня все великолепно.

— И все же — правы вы были тогда или нет? Об этом-то инциденте можете рассказать всю правду?
— Подробности нашего разговора оглашать было бы неправильно — это опять-таки можно сделать лишь в присутствии и с согласия Бородюка. А в целом могу сказать, что эмоции у меня тогда перехлестнули и вести себя надо было сдержаннее. Вы наверняка помните, как я потом специально приезжал в Москву поговорить с Гусом Хиддинком и подтвердить, что за сборную России выступать мечтал всегда и никогда от этой мечты не откажусь. В тот момент поезд, естественно, уже ушел, и на чемпионат Европы я не попал, но по сути, а не по форме о своем поступке не жалею — обстоятельства сложились таким образом, что поступил так, как считал правильным.

— Будь у вас возможность вычеркнуть из своей футбольной биографии какой-то один эпизод, что выбрали бы?
— Уж точно не что-то из того, о чем вы сейчас спрашивали. Вычеркнул бы не эпизод, а фрагмент жизни — тот, когда из юношей переходил в «Зенит».

— Почему?
— Из-за тогдашнего моего отношения к футболу. Будь оно таким, как сейчас, уверен, добился бы куда большего.

— В чем оно было неправильным? Пьянки-гулянки?
— Я никогда не скрывал, что могу выпить, как любой нормальный человек, хотя сейчас делаю это крайне редко, причем, естественно, с обязательной оглядкой даже не на игры (это вообще не обсуждается), а на тренировочный процесс. Да и тогда на самом деле особо не злоупотреблял, хотя позволить себе расслабиться мог — что уж утаивать. Однако суть даже не в том, напился ты или нет. Мне казалось, что полночи, проведенные где-нибудь в клубе, никак не скажутся на моем состоянии — на тренировке все равно буду как огурчик. Но теперь понимаю, что сказывается все, а уж недосыпание и ненужная трата энергии — в первую очередь.

ЕСЛИ НУЖНО КОМАНДЕ — ГОТОВ ДАЖЕ «В РАМУ» ВСТАТЬ

— А чем в карьере вы больше всего гордитесь?
— Тем, что играл и играю в «Зените». Я очень люблю свой клуб.

— И что, не представляете себя в мечтах где-нибудь в «Барселоне» или «Реале»?
— В данный момент — нет. Да и вряд ли меня туда позовут.

— Фаина Раневская на упреки в том, что у нее тяжелый характер, отвечала так: он не тяжелый, он просто есть. Вы, похоже, можете подписаться под ее словами?
— Я не хочу подписываться ни под чьими словами, даже великой актрисы. А что касается характера — о нем судить окружающим меня людям, прежде всего близким.

— Но вы разделяете ту точку зрения, что карьеру в футболе сделали именно благодаря характеру, а не великому природному таланту?
— Наверное. Спасибо, что папа с мамой сделали меня именно таким — я могу что-то пересилить, преодолеть, могу перестроиться ради достижения цели. Если это характер — то да, вы правы. Плюс работоспособностью господь меня наградил завидной. Однако говорить о какой-то великой карьере сейчас не стоит. Я еще очень многого не добился, и над очень многим мне трудиться и трудиться. Хочу оставаться в футболе как можно дольше и достигать желанных результатов. Надеюсь, что изменившееся отношение к делу в этом поможет. Да уже помогает.

— Вы упомянули о своей способности перестраиваться. Но главная перестройка — с атакующего полузащитника на опорника — далась вам, как мне кажется, непросто, если не сказать болезненно?
— Болезненной она была только в восприятии журналистов. Для меня же главное — находиться на поле. Честно вам говорю, если завтра тренеры скажут: больше всего пользы ты принесешь команде в воротах, встану «в раму». Да, в опорной зоне нужно больше бегать, и необходимо было добавить в «физике» и мощи, но ничего сверхъестественного не происходило. Конечно, и сейчас иногда тянет вперед — поучаствовать в атаке, пробить по воротам, но если моя игра на позиции опорного дает результат, то эту тягу можно и нужно в себе подавлять.

— Есть еще один аспект — атакующим игрокам достается куда больше славы, чем разрушителям.
— А вот это для меня никакой роли не играет. Не стремился и не стремлюсь стать лучшим игроком турнира или лауреатом какого-то личного приза: неизмеримо важнее, чтобы выигрывала команда. Вы сейчас скажете, что все так говорят, но я не просто говорю — я так на самом деле чувствую. Приятно, когда тебя хвалит тренер или отмечают в прессе, однако если бы я стал, условно говоря, опорником или даже футболистом номер один в стране, а «Зенит» остался без медалей — чувствовал бы себя отвратительно, можете не сомневаться.

— Но личная слава — вообще один из главных побудительных мотивов в спорте. Если вам она не очень нужна, то что тогда? Деньги?
— Слава мне нужна, но только командная. Когда мы побеждаем, в глубине души — полное удовлетворение и спокойствие. А разве это не главное? Что же касается денег, то они, конечно, необходимы всем. Любому мужчине они помогают чувствовать себя в обществе уверенно. Однако деньги — средство, а не цель. Мечтаю, естественно, за свой спортивный век, который по определению не может быть долгим, обеспечить приличную жизнь детям, а в идеале — и внукам. Но сам каких-то чрезмерных притязаний не имею: я и сам из простой семьи, и жена у меня такая же, поэтому наша жизнь от того, что денег стало больше, чем, условно, восемь лет назад, особо не изменилась.

— В ресторане меню изучаете слева направо или справа налево?
— Да я в ресторанах практически не бываю — жена отлично готовит. Только на общекомандные мероприятия и выбираюсь.

— Хорошо, спрошу по-другому: легко тратите деньги? Позволяете себе необдуманные покупки, например?
— Нет, я их очень непросто зарабатываю, чтобы как-то бездумно с ними расставаться.

НЕ НАДО БЫЛО ТАК РАЗГОВАРИВАТЬ С АЛЕКСАНДРОМ ГЕНРИХОВИЧЕМ...

— Ваше непреклонное стремление до конца отстаивать ту точку зрения, которую считаете правильной, часто вредило в жизни?
— Не то чтобы вредило — заставляло больше работать, потому что свою правоту нужно доказывать не только словами, но и поступками. А жизнь потом все расставляет по местам. И так уж получается, что, если ты был уверен в своей правоте на все сто процентов, она оказывается на твоей стороне.

— Но бывают же и иные случаи?
— Конечно. Тем более что я не безгрешен.

— Пример привести можете?
— Да вы сами его только что приводили — не надо было так разговаривать с Александром Генриховичем, как я это сделал. И в тренировочном процессе быть более сдержанным.

— Имеете в виду нашумевшую стычку с Радимовым?
— И ее тоже. Хорошо понимаю, что с человеком, который старше тебя, так вести себя нельзя, но эмоции и тогда взяли верх.

— В ваше оправдание могу сказать, что наши недостатки — продолжение наших достоинств. Когда отдаешься процессу полностью, случаются и подобные эмоциональные выбросы.
— Наверное, но это же не делает меня правым в той ситуации. Именно поэтому сейчас стараюсь каждый свой поступок максимально обдумать.

— А откуда вообще в вас такая тяга к справедливости — это влияние семьи, школы или следствие жизненного опыта?
— Это заложено во мне с детства, так что спрашивать надо у папы с мамой (улыбается). Я никогда никому не врал, никогда никого не подставлял и хочу, чтобы другие вели себя так же.

— Это подтверждают люди, близко вас знающие — тот же Аршавин отмечал как-то: «Гарик никогда не предаст и не подведет». В наше время очень редкое качество. Получается, с ним надо родиться?
— Что-то безусловно заложено в генах, но еще, наверное, очень важно, как тебя воспитывали в раннем детстве.

— В нашем циничном обществе тяга к правде и справедливости чаще, увы, вредит, чем помогает. Жизнь не заставляет вас перестраиваться?
— Отцу четырех детей перестраиваться уже трудно (улыбается). Но могу сказать, что я точно стал менее взрывным в поступках и ни с кем уже не хочу ссориться. Потому что не считаю нужным кому-то что-то доказывать — только самому себе. А главное поле для таких доказательств — футбольное. Очень хочу, например, дойти с «Зенитом» хотя бы до полуфинала Лиги чемпионов. Чтобы в том числе опровергнуть записных критиков российского футбола. А доказывать им что-то в словесных перепалках не собираюсь.

— Слышал, что человек, обманувший Игоря Денисова, фактически перестает для него существовать. Многих друзей таким образом потеряли?
— Есть круг близких мне людей, который не меняется. Не говорю уже о семье. Они хорошо знают меня, я — их. Да, мы можем поругаться, но через какое-то время все обязательно приходит в норму. А если перестал общаться с кем-то из далеких знакомых, то это пережить можно. И мне в общем-то все равно, врали они мне или нет. Так что слышанные вами рассказы, мягко говоря, преувеличение.

— А откуда все-таки взялась ваша закрытость в отношениях с внешним миром, в частности с прессой? Это жизненная установка или реакция на некие события?
— Знаете, в ходе сезона подобное общение мне просто мешает — это так или иначе трата энергии. Кроме того, частые интервью чреваты еще тем, что сегодня твой клуб — лидер и ты говоришь одно, а через пару недель он опустился в турнирной таблице, и надо рассказывать совсем другое. Это не для меня.

— У вас в «Зените» два настоящих полюса публичности: с одной стороны вы, с другой — Роман Широков, чья твиттер-слава уже сравнима с футбольной. Вы как-то между собой это обсуждаете?
— Нет, мы здорово общаемся с Ромой, как, впрочем, и с остальными одноклубниками — у нас очень хорошая атмосфера в команде, — но подобные темы не затрагиваем. Если ему хочется вести себя именно так, на здоровье — это личное дело каждого. Тем более что остальным только проще — Рома же, получается, за всю команду говорит (смеется).

— Вы говорите, что редко выбираетесь в ресторан. Получается, даже с друзьями, Анюковым и Быстровым, вне работы общаетесь нечасто?
— А что, общение подразумевает только посиделки в ресторане? Понимаю, что многие думают о футболистах именно так, но мы можем общаться и по-другому. В частности, ходить друг к другу в гости, проводить время по-семейному.

В «ЗЕНИТЕ» КАЖДЫЙ — ЛИДЕР

— Можно ли назвать 2011 год полностью успешным для «Зенита»?
— Полностью — нет. Мы не выиграли Кубок, чего я очень хотел. Да и вообще не лучшим образом играли в начале сезона. Матч с «Твенте» разве выкинешь из памяти? Да, результат там был абсолютно не по игре, но 0:3 — это уж слишком. Удар получили очень тяжелый.

— Мне кажется, и осенью был резерв для роста. Ведь в Лиге чемпионов из группы явно можно было выходить увереннее, согласны?
— Вы правы. И «Шахтер» должны были обыгрывать в гостях, и АПОЭЛ дома. Но зато в последнем матче с «Порту» футбольный бог был на нашей стороне.

— В той игре блестяще отыграла оборона во главе с Вячеславом Малафеевым, за вычетом, правда, Кришито, не было претензий и к вам. Однако остальные матч просто провалили, и команда фактически распалась на две части. Это не послужило потом поводом для разбирательств?
— Нет, конечно. Да, Слава спасал, а оборона приняла основной удар на себя, но случаются и такие матчи, где наша атака действует великолепно, а мы пропускаем нелепые мячи. Это футбол: сегодня выручает один, завтра другой, но все вместе мы — команда, где виновных после каждого матча не ищут.

— Что, никаких внутрикомандных «разборок» в «Зените» вообще не бывает?
— Бывают, естественно, — эмоциональный накал в игре настолько высок, что может выплеснуться и в раздевалку. Но он обычно носит какой-то частный характер и совсем не требует публичного обсуждения.

— Созданные самим себе проблемы, которые пришлось героически преодолевать, — следствие недостатка лигочемпионского опыта?
— Нет, опыта у нас достаточно, и он не бывает только лигочемпионским. Опыт — общефутбольный.

— Почему же тогда не одолели достаточно скромный АПОЭЛ?
— А почему мы, скажем, в чемпионате России не одолели «Амкар»? Так сложилась игра. Мы не делим соперников и матчи на важные или не очень, но болельщикам, конечно, какие-то из них запоминаются лучше. Уверен до сих пор, например, что «Осер» мы обязаны были проходить, однако что уж после драки кулаками махать.

— Чего или кого не хватает «Зениту», чтобы регулярно и уверенно выходить в плей-офф Лиги чемпионов?
— Вопрос «кого?» считаю вообще неправомочным — у нас отличные игроки, сильная скамейка и достаточное количество высококвалифицированных футболистов для решения самых высоких задач.

— И никакого усиления не требуется?
— Это — к тренерам. Только они могут решать, нужно усиление или нет. Но я не очень понимаю, когда говорят: на эту позицию надо бы кого-то еще купить. Если там никого нет — то безусловно надо, но при живых игроках высокого класса это что означает? Что нужно кого-то усадить на скамейку? И как этот человек должен к подобным вещам относиться? А как это влияет на атмосферу внутри команды?

— Кстати, об атмосфере. Рассказывают, вы один из лидеров зенитовской раздевалки. Это правда?
— Не знаю. У нас собран такой коллектив, где каждый — лидер. Любой игрок в команде может высказаться, и все при этом умеют слушать.

— А верно ли то, что новичок способен заиграть в «Зените», только если его примет весьма своенравный российский костяк коллектива?
— Не совсем так. Костяк, конечно, принять новичка должен, но это не носит какого-то субъективного характера. Примут любого, кто работой на тренировках покажет, что команда ему небезразлична и он способен принести ей пользу.

— Почему же тогда не приняли Игоря Семшова? Уж в нем-то сомневаться не приходится.
— А кто говорит, что его не приняли?

— Пресса так считает.
— Спросите тогда у прессы. Я ничего такого в отношении Игоря не заметил. Точно так же, как в сборной никогда не было деления на зенитовцев и остальных, о котором любят посудачить некоторые ваши коллеги. Это — чьи-то домыслы, если не сказать бред. И в «Зените», и в сборной отличная атмосфера и нет такого, чтобы кто-то с кем-то не общался и тем более враждовал.

ЕСЛИ БЫ ПОЧУВСТВОВАЛ, ЧТО НАМ СДАЮТ ИГРУ, ВЫСКАЗАЛ БЫ РУКОВОДСТВУ КЛУБА ВСЕ, ЧТО ДУМАЮ

— А чего вы никогда не простите партнеру?
— Любые ошибки на поле забываются и прощаются. Нельзя только спокойно относиться к человеку, который плюет на команду и не работает, даже если он фантастически одарен.

— Выскажете такому все в лицо?
— Я всегда и всем все высказываю в лицо. Никогда не говорю чего-то за спиной.

— А сами упреки воспринимаете спокойно?
— Если они по делу, то куда деваться? Надо делать выводы и предпринимать какие-то шаги, чтобы избежать упреков в дальнейшем.

— А если в подоплеке голые эмоции?
— Я уже рассказал, что теперь стараюсь себя в таких ситуациях сдерживать, чтобы не завестись и не довести дело до конфликта. Больше слежу за речью и поведением.

— И часто в последнее время слышите упреки?
— К счастью, очень редко.

— А у самого претензии к себе есть?
— Есть понимание, в чем надо добавлять, но это не претензии. Мне кажется, сейчас я на правильном пути. И сосредоточен исключительно на футболе. Тем более что дома, в семье, все хорошо.

— Вы всегда играете с полной самоотдачей. А можете понять партнеров, которые в малозначащем матче способны позволить себе послабление?
— За этим должен следить не я, а тренер.

— А вы никак не реагируете?
— Если это мешает команде — реагирую.

— Вас больше заботит результат или сам процесс?
— А разве они отделены друг от друга?

— Ну, скажем, широко известна история о том, как вы играли в шахматы с многократным чемпионом России Петром Свидлером и он после двух побед не самым жестким образом разыграл дебют в третьей партии и в равной позиции предложил вам ничью. А вы смерили его недоумевающим взглядом — мол, тут еще вагон игры, давай продолжай. Вряд ли вы были уверены, что обыграете гроссмейстера. Значит, процесс все-таки важнее?
— Я отказался только потому, что не понимал того, что прекрасно понимал Петр: позиция ничейная. Он профессионал в своем деле и видел куда больше и дальше. Видел бы я столько же — согласился бы без вопросов.

— То есть все-таки хотели победить?
— Вы представляете, как я побеждаю супергроссмейстера?! Вот и я не представляю. Просто очень интересно было играть против такого соперника, и хотелось посмотреть, что будет дальше.

— А теперь представьте подобную ситуацию в футболе: можно сделать полностью устраивающую вас ничью малой кровью. Будете биться?
— Я люблю выигрывать, а не делать ничьи. Тем более в футболе, где умею гораздо больше, чем в шахматах.

— На чемпионате Европы 2004 года шведы и датчане сыграли ровно с тем результатом, который был нужен обеим командам, — 2:2, и «отцепили» итальянцев. Вы себя участником того нашумевшего матча представить можете?
— Нет.

— А о договорных матчах что-нибудь слышали?
— Слышал, конечно. Но ко мне никто и никогда с подобными предложениями не обращался. И, надеюсь, не обратится: это абсолютно бессмысленно.

— Партнеров никогда подозревать не доводилось?
— Нет, я даже и не думал на эту тему.

— А соперников? Случаются ведь матчи, когда с представителями одного из клубов все уже «порешали», а игроки другой команды об этом не знают?
— Такого, чтобы соперник поддавался, ни разу не чувствовал. Ни в одном матче не было ощущения, что «Зениту» что-то сдают.

— А если бы почувствовали?
— Обязательно сказал бы все, что думаю по этому поводу, руководству клуба. Но уверен на 100 процентов: наше руководство подобными вещами не занимается.

— А как же тогда разговоры, что ходили после победы над «Баварией» в Кубке УЕФА?
— Подобные слухи распространяют какие-то идиоты. Рома Широков назвал болельщиков «дебилами»: в том случае он явно погорячился, а вот к подобным «осведомленным» личностям употребленный им термин как раз применим.

БОЛЬШЕ ВСЕГО В ЖИЗНИ НЕ ЛЮБЛЮ ПРОИГРЫВАТЬ

— У вас лично какие отношения с фанатами, в частности с «виражом»?
— У «Зенита» фантастические болельщики. Да, иногда мы ругаемся, иногда случаются недопонимания, но в целом они мне нравятся. А ошибки делают все.

— Иногда ошибки могут привести к очень серьезным последствиям. Что бы вы сейчас говорили, сними УЕФА очки с «Зенита» за дымовую атаку фанатов в игре с АПОЭЛ?
— Уверен, эта атака не была плодом злого умысла. Главное, чтобы больше такое не повторилось, потому что в первый раз это не более чем ошибка, а вот во второй станет уже серьезным проступком. Но болельщики, не сомневаюсь, сами это прекрасно понимают.

— Ваша готовность прощать никак не вяжется с образом Денисова, созданным в прессе. А чего вы все-таки никогда не простите? И что в этой жизни не любите больше всего?
— Больше всего не люблю проигрывать. А все остальное зависит от обстоятельств. Каждый человек воспитан по-своему, привести всех к единообразию невозможно, поэтому всегда стоит учитывать мотивы, двигавшие людьми в той или иной ситуации. Тем более что в друзьях и близких я уверен, а больше и не стоит кого-то к себе подпускать.

— Но внешний мир так или иначе на вас все равно влияет. Вот, скажем, вы Валерию Карпину руку завтра подадите?
— Если он ко мне подойдет, конечно, подам — почему нет?

— Что, нашумевший инцидент между вами полностью забыт?
— Там больше было шумихи, поднятой прессой, чем действительно каких-то враждебных по отношению друг к другу действий. Да, высказался потом Карпин в мой адрес нехорошо, но это пусть останется на его совести. Я к нему ненависти не испытывал и не испытываю, а на эмоциях в футболе много чего случается. Все это уже в прошлом, поэтому руку подам без вопросов, тем более что уже говорил: к тем, кто старше тебя, относиться нужно уважительно.

— Если шумихи вокруг того инцидента было больше, чем дела, может, стоило сразу высказаться, чтобы расставить точки над i?
— О чем? Оправдываться не люблю, да и не в чем там было оправдываться. Ввязываться же в словесную перепалку, чтобы обидеть кого-то больше, чем он тебя, — это точно не ко мне.

— А чего в этой жизни вы больше всего боитесь? И посещает ли вас порой какой-либо реальный страх?
— Конечно. Ничего не боятся только дураки. А больше всего, наверное, каждый боится потерять кого-то из близких.

— А есть ли что-то, что вы хотели бы сделать, но не решаетесь из-за страха? Вот Андрей Воронин только что рассказал «СЭ», что очень желал бы прыгнуть с парашютом, однако знает, что никогда этого не сделает.
— Если вы это имеете в виду, то любой нормальный человек безусловно боится смерти. А все остальное, мне кажется, можно преодолеть, если будет соответствующий стимул. Коли речь зашла о парашюте, то я бы тоже испытывал страх перед прыжком, но если бы его кровь из носу нужно было сделать — прыгнул бы. Думаю, если ты по-настоящему захочешь перебороть себя в подобных ситуациях, то переборешь.

МЕЧТАЮ, ЧТОБЫ ДЕТИ БЫЛИ ЛУЧШЕ МЕНЯ. И В ЖИЗНИ, И В ФУТБОЛЕ

— Вы с такой любовью говорите о семье и близких, что рождение еще двух сыновей в минувшем декабре стало, наверное, для вас одним из наиболее значимых событий в 2011 году?
— Самым значимым!

— Четверо детей в семье по нынешним временам огромная редкость. Так планировалось изначально?
— Нет, с самого начала мы хотели пятерых, а сейчас думаем пересмотреть планы в сторону увеличения (улыбается). Я считаю так: если Бог дал мне здоровье и возможность зарабатывать необходимые средства, чтобы содержать детей, то почему нет? Тратить деньги на машины и украшения неинтересно, а вот на детей — огромное удовольствие.

— Как в связи с этим относитесь к тем, кто считает: футболистам платят непомерно много и поэтому они почти поголовно заевшиеся, не знающие настоящей жизни типы?
— На такие заявления всегда отвечаю одинаково: если вы так считаете, идите в футбол сами. Или, если уже не можете, отводите туда детей. Футбол ведь ни для кого не закрыт. Но все дело в том, что пробиваются наверх единицы, а сколько остается за бортом, без больших заработков, а очень часто и потеряв здоровье? У нас на самом деле очень непростой хлеб.

— Установка на многодетность шла от вас или от жены?
— Она была совместной. И я, и жена очень любим детей, они доставляют нам огромную радость.

— Какими вы хотите видеть их в будущем?
— Главное, чтобы мне не было стыдно за них в человеческом плане. В идеале — чтобы они были лучше меня и уж точно не хуже. Все остальное — род занятий, карьера, социальное положение — уже второстепенно. Конечно, если кто-то из сыновей станет футболистом и тем более окажется в «Зените», буду просто счастлив. Старший, Игорь, уже вовсю возится с мячом. Через два года, когда ему исполнится пять, обязательно отведу его в школу «Смена» — пусть занимается. Очень надеюсь, что он или кто-то из его братьев превзойдут меня в футболе, но даже если не получится — это не главное.

— Собак по-прежнему любите? Как поживает парочка бурбулей, ставшая знаменитой после одного из ваших немногочисленных интервью?
— Хорошо поживает — как и азиатская овчарка.

— С маленькими детьми они ладят?
— Никаких проблем. Собак своих уже шесть лет дрессирую, поэтому уверен — правильное воспитание и здесь играет главную роль.

— Но можно ли животное воспитать до конца?
— Собаку — можно. Дикого зверя — нет.

— Может быть, вам проще с псами, потому что черное и белое они разделяют столь же категорично, как иногда делаете это вы сами?
— Могу сказать только одно: с собакой действительно проще, потому что она никогда не наговорит тебе гадостей (улыбается).

— Зато если укусит...
— Если укусит, значит, ты сам что-то где-то упустил.

НА EURO У НАС — «ГРУППА СМЕРТИ»

— Чего бы вы пожелали в 2012-м «Зениту» и сборной, понятно. А чего кроме успеха своих команд пожелаете себе?
— Себе... Давайте лучше пожелаю здоровья детям и счастья жене. А сам, если буду приносить пользу «Зениту» и сборной, уже буду доволен.

— Кстати, жеребьевками клуба и сборной удовлетворены?
— В Лиге чемпионов трудно было представить себе удачный жребий. Но нам совершенно точно придется проще, чем ЦСКА. А что касается сборной, то сразу после того, как стал известен состав групп, нашу назвал «группой смерти».

— ?!
— В шутку, конечно, но в каждой шутке, как известно, есть доля истины — когда собираются четыре в принципе равные команды, предсказать исход их состязания очень сложно. Тем более представляю, каким будет давление прессы, считающей, что соперники нам достались легкие и мы обязаны проходить в плей-офф. Но легких соперников на чемпионате Европы не бывает, как бы банально это ни звучало. Конечно, Польша, Чехия и Греция — не Испания с Германией, но из группы они хотят выйти не меньше нашего.

— Но если ваша цель, как вы сами говорите, выиграть чемпионат...
— Тут есть один нюанс — мне кажется, что нашей команде нужно время для разгона и встречаться с сильнейшими нам лучше не сразу, а на более поздних этапах турнира.

— Главное — чтобы вообще встретиться. То, что сборная пропустила чемпионат мира в ЮАР, для вас стало сильным ударом?
— Сильнейшим. Переживал очень долго и объяснения тому, что произошло в Мариборе, найти так и не смог. Мы все сразу оказались в плохом физическом состоянии, причем дело было не в тренере, а в нас самих. Не буду судить партнеров, но для себя урок вынес очень жесткий: подходить к решающему матчу в подобном виде недопустимо. Было очень стыдно.

— И что надо делать, чтобы не допустить повторения пройденного?
— Правильно относиться к футболу.

— Именно та неудача стала толчком к вашим шагам в этом направлении?
— И она тоже. Тут все вместе. Уже говорил вам о примере Тимощука и Горшкова, могу еще сказать о приходе Спаллетти, чьи тяжелые тренировки позволили ощутимо добавить в «физике».

— Когда пошли разговоры о том, что итальянец уйдет из «Зенита», занервничали?
— Нет, потому что был уверен: Лучано останется.

— Чувствуете, что год начинается особый?
— Знаете, сейчас вот заявлю, что он особый, а потом вдруг ничего не сложится и мы все проиграем. Давайте не будем загадывать — просто сделаем все возможное, чтобы он действительно стал особенным.

— Последний вопрос: можете сказать, что сейчас все для вас складывается удачно?
— Могу сказать больше: чувствую себя сегодня полностью счастливым человеком.